Иван Сабило - Крупным планом, 2006[роман-дневник]
— Как бы не пришлось отдавать полякам то, что у них оторвали, — негромко и будто возражая ей, произнёс Мэр.
— Что Вы имеете в виду? — спросила Наденька.
— Ну, воспользовались тем, что Г итлер напал на Польшу, он с той стороны стал рвать её, а мы — с этой.
— Вы — поляк? — спросила Наденька.
— В какой-то степени, — кивнул он.
— Тогда я Вам сочувствую, — сказала она, и я не понял, сочувствует она тому, что он только частично поляк, или тому, что у него неправильное представление о тех исторических событиях.
12 апреля. Москва. Проснулся утром в хорошем настроении — с чувством Родины в душе. К тому же вспомнил, что в этот день ровно 45 лет назад красивого русского человека Юрия Алексеевича Гагарина поместили в космический корабль и отправили в такие выси, где до него ещё никто не бывал. Меня это известие застало в ЗАГСе Петроградского района Ленинграда, куда мы пришли с девушкой
Тамарой, чтобы подать заявление на вступление в брак. Там было несколько пар, мы заняли очередь. Инициатива предстоящего события исходила от Тамары, она же активно принялась готовить меня к свадьбе — возила к портнихе, где шилось её свадебное платье, знакомила со своими родственниками, представляя меня своим женихом, предлагала уже сейчас переселиться к ней, чтобы вместе ждать торжественного дня. Она намеревалась попросить служащих ЗАГСа назначить регистрацию на 22 апреля — день моего рождения — и была убеждена, что так и будет.
Я не возражал, хотя изредка доставал свой паспорт, открывал страничку «семейное положение» и, любуясь её девственной чистотой, представлял себе, как энергичная женская рука сотрудницы ЗАГСа привычно бахнет на неё фиолетовый брачный штамп. И понимал, что дело не в штампе, а в моих недостаточно сильных чувствах к Тамаре. Она мне нравилась — улыбкой, стройной фигурой, порывистым и независимым характером, но она была старше меня на четыре года, и мне казалось, что это очень много — мне ещё только двадцать, а ей уже двадцать пятый. Познакомились мы с нею во Дворце культуры связи, на поэтическом вечере. Я тогда писал стихи, и в тот день наше литературное объединение «Голос юности» выступало перед читателями именно там. Народу в зале было немного, и я со сцены видел черноволосую хрупкую девушку, сидевшую отдельно от всех и энергично хлопавшую в ладоши после каждого стихотворения.
Дошла очередь до меня. Я читал своего давно написанного «Воробья»: «Когда гранит дробился на песок, когда плакаты призывали: «Бей!», умчались птицы дальше, на Восток, но в городе остался воробей…»
После встречи с читателями спустились в гардероб, здесь ко мне подошла эта девушка, протянула своё пальто и попросила:
— Помогите, пожалуйста.
Я стал помогать, но она одевалась как-то медленно, несколько раз не попадала в рукав и поглядывала на моих друзей, которые, уже одетые, покидали Дворец, махая мне руками от дверей.
— Вы не торопитесь? — спросила она. — Вы могли бы меня проводить?
— Вообще-то можно, если такая необходимость, — кивнул я, и мы вышли вдвоём. Долго шли пешком по Адмиралтейской набережной. Потом по Дворцовой. Потом через Кировский мост, пока не очутились на Петроградской стороне, на Малой Посадской.
Она сказала, что работает в почтовом отделении оператором, работа ей нравится — всегда с людьми, интересно. Ещё сказала, что больше других ей понравилось моё стихотворение, поэтому для знакомства она выбрала меня.
— Ещё бы! — поддакивал я, понимая, что она шутит и я понадобился только для того, чтобы ей не в одиночестве гулять по красивому городу.
— Я вас приглашаю на чай, — сказала она. — Представлю вас моим родителям, они добрые и весёлые. Нет, нет, не стесняйтесь, пойдёмте.
Я не стеснялся, хотя со мной такого ещё не было. Поднялись по лестнице на третий этаж, она открыла ключом дверь.
— А вот и дочка! — сказал отец, выйдя нам навстречу и помогая Тамаре снять пальто. — И не одна, а с гостем, да ещё с каким молоденьким!
— Ладно, па, ставь чай. Мама дома?
— А как же! Сейчас ужинать будем. Пора, девятый час.
С этого вечера начались наши чисто дружеские отношения и, возможно, продолжались бы долго, если бы не ЗАГС, а точнее, если бы не полёт Юрия Гагарина.
В помещении ЗАГСа работало радио, но вот оно затихло, раздались позывные, диктор объявил, что через несколько минут мы услышим важное правительственное сообщение. И вот оно — советский человек в космосе!
Нас всех, будто взметнувшимся вихрем, вынесло на улицу, а здесь бегут люди, радуются, обнимают друг друга, кричат ура! Я тоже кричал, и нам с Тамарой уже в голову не приходило вернуться в ЗАГС. Потом я не раз благодарил Юрия Алексеевича за его полёт. А когда вскоре взял в руки написанную им после полёта книгу «Дорога в космос», не согласился с его утверждением (и не только его), что в мировом пространстве есть планеты, схожие с нашей Землёй и населённые разумными существами. Но даже если он прав, нам с ними никогда не встретиться и даже не войти в контакт. Уж если Бог наделил народы нашей Земли разными языками, чтобы они не перемешались друг с другом и таким образом сохранили себя, то уж Он точно позаботится о том, чтобы никогда не вошли в контакт между собой инопланетяне.
15 апреля. Заседание Исполкома МСПС, посвящённое прошедшему в Москве Форуму творческой и научной интеллигенции.
После заседания ко мне пришёл Владимир Личутин. Сказал, что тяжело болен Василий Иванович Белов. Мы ему позвонили. Его здоровье действительно неважное, но ведь пришла весна. А весна, сказал Василий Иванович, даёт силы и надежды.
16 апреля. Дочка с мужем купили нам с Галиной путёвки в Гелиос-парк. Так что 22 апреля буду встречать не дома. Раньше я только однажды отмечал свой день рождения «в гостях». Случилось это в 1990 году, когда мне исполнилось 50, в городе Ульяновске. Туда на 120-летний юбилей Владимира Ильича Ленина пригласили из Москвы поэта Николая Старшинова, а из Ленинграда — меня. Были встречи со студентами, с трудовыми коллективами. Тогда ещё Ленин для нашей страны был Лениным, а изначальные перестройщики во главе с Горбачёвым призывали вернуться к ленинским методам руководства и вообще жить «по-ленински». Чуть погодя они же назовут Владимира Ильича главным врагом России.
Широка в Ульяновске Волга, далеко видна, если стоишь на высоком берегу — Венце. Красивы женщины-волжанки, но почему-то редко улыбаются, даже когда здороваются. Весел и обаятелен «Ротный запевала» — Николай Старшинов. Узнав, что у меня день рождения, сказал, что соберёт народ и мы отметим это событие. Я попросил никого не собирать, а просто посидеть вдвоём в ресторане гостиницы «Венец». Так и сделали. Не знаю, как Николай Константинович поёт, но анекдоты рассказывает мастерски. Его с полным правом можно назвать чемпионом мира по анекдотам. В тот вечер он мне их рассказал штук сто. Один — про Ленина: «Вбегает Косыгин поздно ночью в кабинет к Брежневу и с ходу: «Леонид Ильич, беда: из мавзолея исчез Ленин. — Может, недалеко ушёл? Давай, Лёша, беги налево вокруг Кремля, а я — направо. Вдруг, ещё перехватим?
